Слово Императора (СИ) - Страница 37

В раннем детстве нас с братом (благодаря нашим активным стараниям) постоянно путали. На лицо мы были одинаковыми, да ещё я упрямо изыскивала способы избавиться от платья и переодеться в гораздо более удобные для жизни вещи, честно подброшенные братом. В итоге мы были практически неразлучны, а воспитателям и учителям приходилось мириться; не спускать же с детей каждый раз штаны, чтобы определить! Да и императорскую чету, — а различали нас только родители, — каждый раз по такому поводу дёргать было совестно.

Хорошо, что ведущим в нашем тандеме был именно Алекс, а то и смешно и страшно представить, чем бы всё закончилось, таскай мы оба мои платья.

Разумеется, вечно такое продолжаться не могло — с возрастом и взрослением проворачивать подобные фокусы стало бы невозможно. Но умерла мама, и отец, тоскуя о ней и видя её в нас, просто не мог нам ни в чём отказать, и мы уже с его одобрения учились вместе. Так я и начала получать образование, приличествующее не благородной деве, а, скорее, благородному юноше и, более того, наследнику.

Мы вообще почему-то учились с удовольствием. Поодиночке было скучно, а вместе — неожиданно увлекательно, присутствовал здоровый дух соревнования, да и веселее было. Учить нас начали рано и очень многому, а мы воспринимали это как должное.

А потом началась война. Нам с Алексом тогда было по десять лет. На нас лично всё это тогда не отражалось; но отец стал нервным и почти перестал с нами видеться, ему было не до того. Было обидно, но мы понимали и продолжали учиться.

Мы с братом искренне желали попасть на передовую, защищать родину, но также искренне понимали, что особо рисковать нам никто не даст. В пятнадцать лет я изъявила желание заняться инженерным делом. Когда окончила Военную Академию и попросилась-таки на войну… Отец, разумеется, был против. Но на семейном совете было решено, что негоже Императору прятать своих детей, когда погибают подданные, и он согласился на компромисс: на передовую пойду я, а брат останется при штабе. Все мы понимали, что Алекс представляет гораздо большую ценность для страны, чем я: в Орсе женщины не имели права наследования.

И брат тоже понимал, хотя и завидовал. Война казалась нам тогда очень благородным и правильным делом. Мы были детьми.

А теперь — ирония судьбы! — я стою перед верхушкой правительства Руша в роли их правительницы.

Я, не удержавшись от лёгкой улыбки, обвела поднявшихся при нашем появлении оборотней взглядом. Шестнадцать очень разных, наверняка неординарных и очень опасных существ стояли вдоль длинного стола в неясной мне пока последовательности. Мне по-прежнему не было страшно, а их озадаченные и даже ошарашенные взгляды я встречала почти с удовольствием.

Нет, определённо, что-то в этом есть!

— Прекрасно, — язвительно проговорил Руамар, подходя к торцу стола и очень говорящим взглядом окидывая единственное кресло во главе. До присутствующих понемногу начала доходить вся неловкость ситуации, а Император тем временем невозмутимо выдвинул кресло и кивнул мне. — Присаживайтесь, Ваше Величество.

Я с сомнением покосилась на мужа, но, осторожно подобрав юбку, молча выполнила распоряжение. Мужчина тем временем облокотился обеими руками о спинку моего кресла, подозреваю, разглядывая присутствующих. Кое-кто недовольно морщился, кое-кто — отводил взгляды. Стоявший по правую руку от меня Инварр-ар знакомо прятал в уголках губ улыбку, а по левую руку Анвар-вер ухмылялся вполне откровенно.

— И вы, Шарра, присаживайтесь, — прозвучал у меня над головой насмешливый голос Руамара, и, вежливо кивнув, в кресло опустилась единственная среди присутствующих оборотней женщина, по виду — моя ровесница. Багровое платье с серебряной отделкой подчёркивало её бледную кожу и непроглядно-чёрные волосы, собранные в нетугую косу. Узкое лицо с хищными чертами и жёлтыми звериными глазами довершали образ. На тонких губах женщины блуждала лёгкая мечтательная улыбка; или просто они имели такой специфический разрез? — А мы, похоже, будем проводить совещание стоя, — резюмировал Император.

— Я распоряжусь насчёт кресла, — не выдержал Инварр-ар и дёрнулся выйти из-за стола.

— Надо же, хоть кто-то догадался. Да стой уж, — хмыкнул Руамар. — Вур, организуй, — он обернулся к секретарю, для которого был предусмотрен отдельный стол со стулом в углу. — А мы пока приступим, повестка дня сегодня обширная. Начнём с самого важного: представляю вам вашу Императрицу, Александру Шаар-ан, и перед вами как перед свидетелями заявляю, что разделяю с ней не только жизнь, но и власть.

Зал тут же наполнился сдавленным шушуканьем, взгляды присутствующих стали откровенно возмущёнными, причём недоумение отразилось даже на лицах наиболее приближённых — Анвар-вера и Инварр-ара. То есть, похоже, сказанные слова были не просто словами, но имели какое-то сакраментальное значение для всех присутствующих. Я едва подавила желание запрокинуть голову и взглянуть на Руамара, а тот выдерживал паузу, явно давая возможность подданным высказаться. На удивление, возможностью не воспользовался никто: все ворчали, но — себе под нос или соседу, не рискуя выказывать возмущение вслух. Одна только Шарра продолжала задумчиво улыбаться, разглядывая то нас, то стоящих вокруг мужчин.

— Возражений, я так понимаю, нет? — иронично уточнил Руамар.

— Мы бы не посмели, Ваше Величество, — наконец, подал голос один из оборотней, наполовину седой, но в остальном выглядящий довольно молодо мужчина, стоявший рядом с Инварр-аром. Он напряжённо хмурился, но выглядел при этом не раздражённым, а скорее встревоженным. Его лицо показалось мне очень знакомым; кажется, он был в составе той делегации, которая прибывала для обмена принцессами. Да и раньше я его, похоже, где-то видела. — Но не кажется ли вам такое решение излишне поспешным?